Stikhi/FullText.txt

Анна Коваленко-Анциферова

О всякой всячине, 
единорогах 
и китах

Предисловие

Для ценителей стихов, как пишущих, так и читающих, современное состояние русской поэзии поистине благодатно: широко доступны как строки классических авторов, так и большое количество авторов современных; несмотря на все декларируемые кризисы, редко в какие времена выходило столько бумажных поэтических книг, к ним добавились издания и поэтические ресурсы интернета, а соцсети позволяют стихотворению, что называется, с пылу с жару попадать в руки читателей и вызывать живые отклики; правда, кто-то из критиков, брюзжа, усматривает кризис и в этом, в количестве не усматривая качество или сетуя на недостаток маяков в море изящной словесности. Я же назову это словом «изобилие», в лучшем его смысле. «Сие море великое и пространное: тамо гади ихже несть числа, животная малая с великими», – строки псалма, приходящего на ум, как раз и посвящены прославлению Творца и богатству и красоте Его творения; море шумит, играет красками, носит на себе корабли, выбрасывает жителям суши ракушки, янтарь, драгоценные диковины, море вдохновляет и зовет в путь; образ моря приводит на ум и название книги стихов «О всякой всячине, единорогах и китах» Анны Коваленко-Анциферовой – книги, которую вы сейчас держите в руках.
Море Анны – это ещё и сердце, христианские подвижники и мистики именно так рассматривали его сокровенную глубину. Изрядная часть стихов – то, что очень условно можно назвать «любовной лирикой» (о чем ещё, в самом деле, писать стихи, как не о любви?); одни считают перечисление предтеч поэта хорошим тоном, другие – плохим, и та, и другая традиция равно почтенны и укоренены в критике, но у читающих эти стихи не могут не прийти на память лучшие образцы любовных строк, созданных женщинами: Сапфо, Хуана Инес де ла Крус, Цветаева, Ахматова, Парнок, во многом – Эмили Дикинсон (разумеется, тут не строгий перечень имен, но первое, что просится на ум); начало любви и ее апофеоз – в Боге, и мне лирические образы Анны Коваленко-Анциферовой напоминают не столько душные переливы любовного томления из «Тристана и Изольды», сколько Песнь Песней – не кровяное, но библейское.
Ритм стихотворного дыхания автора – классическая просодия, регулярный стих, но стих, не втиснутый в строгие рамки размеров стихосложения; «регулярный стих свободного дыхания» – такое определение вряд ли воспримут всерьёз строгие литературоведы, но его образец – перед вами. Автор знает и любит классические стихотворные формы, читатель может указать пальцем на конкретную страницу и сказать: «Но вот же – сонет, вот – баллада», но это будет указанием скорее на птицу, готовую вольно вспорхнуть, не даться в руки, оставив по себе ощущение полета, чем на геометрически правильную птичью клетку.
Книга стихов Анны Коваленко-Анциферовой отправляется к читателю: родив ребёнка, его надо вырастить и – отправить в мир, в собственную жизнь. Мы говорили о море; есть ещё одно море – радиоэфир. Стихи в нем – музыка; даже прежде всего – музыка, мелодия, ритм, драйв, а уж во вторую очередь – о чём они и как именно написаны; композитор и исполнитель, возбуждая волны, передаёт свое вдохновение слушателю, музыка – общая их тайна и общая любовь. Если, вертя ручку настройки приемника, путешествуя в поэтическом радиоэфире среди шумов и тресков от станции к станции, вы вдруг попадёте на этот голос и воскликнете: «Вот, это – моё, это я и искал!», то и автор, и я, пишущий сейчас эти строки, будем очень рады.

Священник Сергий Круглов, поэт и писатель.



О ВСЯКОЙ ВСЯЧИНЕ, ЕДИНОРОГАХ И КИТАХ

О ВСЯКОЙ ВСЯЧИНЕ И О КИТАХ

I

Кит

За окнами осень,
стыло, темно и мокро,
Рисую китов
на запотевших стёклах,
Таких двухэтажных,
дышащих тёплым паром,
Счастье дающим
всем, навсегда и даром.

Мимо окна
так и хожу по струнке.
Скажет одна мне:
Стёрлись твои рисунки!
Не отвечаю,
дух уловив ехидный:
Кит остаётся,
просто его не видно!


Бессоница

Мне месяц с неба светит благосклонно,
Ко мне склонились звездные Ковши,
Но не найти покоя для души:
Мешает утопать в дремоте сонной
Любимых муз призыв неугомонный, 
Неотвратимый, словно писк москита.

Чему упорство их ни припиши,
Прискорбному пристрастию души
Или влиянью избранных гормонов, 
Они – моя возлюбленная свита. 
А ты сегодня выспался?


Бокал шампанского

Ты лёгок, как воздух, а я глубока, как вода,
Ты здесь и повсюду, я в форме сосуда, куда
Меня наливают. Впоследствии буду вином,
Которым на свадьбе наполнит кувшин эконом,
Щекотным напитком, в ком газ растворён, и на дне
Пузырится счастье. Такой быть так нравится мне!

Стезёй, коей воздух случайно находит свободу от уз
Одной атмосферы – нестойкий, безумно прекрасный союз
Субстанций, которым быть вместе нельзя. Аромат
Едва уловимый, пьянящий, манящий, взмывающий над
Бокалом, в эфире безмолвно витая, с радаров уйдёт.
Частицы осадка просохнут на стенках и лягут на свод.

Когда проливаюсь дождем, образуется здесь
Мельчайших миров и вселенных спектральная взвесь.
Приятно иной быть, законы менять без труда,
Какой я могу становиться с тобою, когда
Воздушные капельки всем существом обойму –
На горе и радость, на счастье, суму и тюрьму.


Головоломка

Смотреть на снег и о тебе не думать –
Бесценно, но несбыточно, увы.
Никак ты не идешь из головы,
Ты не пылинка, чтобы раз – и сдунуть.

Есть что-то, что забыть тебя мешает:
Я чувствую в тебе двойное дно.
Пьянит головоломка, как вино,
И близостью разгадки искушает.

Прекрасны, словно иже херувимы,
Твои намеки еле уловимы,
Извилисты, как скользкие угри.

Пытаюсь я поймать тебя на слове,
А ты лукаво поднимаешь брови:
Да неужели?! И не говори!


Август

Выдохнуть. Всё позабыть обо всём. Раствориться
В солнечном свете, по улице щедро разлитом.
Тянется день. Не поётся и не говорится.
Buona fortuna, amico (addio, mia vita) *1! 

Кружатся осы над соком арбуза и дыни,
Сладостью пахнет жужжанье, янтарно-медово.
К осени клонится лето, мы станем другими,
Жёлтою и золотой хризантемой садовой.

Шум в голове – словно выпиты вина Токая.
Ветер почти растащил облака на волокна.
Коротко стрижен затылок, его припекает
Солнцем, свободно входящим в открытые окна.


Я не знаю твоего языка

Я не знаю твоего языка, буквы похожи на пи, ро и мю.
Я пробую объясниться в любви на всём, на чём говорю,
Или пишу, или хотя бы читаю с большим словарём,
Я пробую объясниться в любви вечером, утром и днём.

Ich liebe dich, te amo, je t'aime, I love you, agapo *2,
Но ты не с этой планеты, ты даже не антипод.
Ты так убедительно переспрашиваешь меня "что?",
Что я проливаюсь слезами, как жидкость сквозь решето.

И даже когда мне кажется, что мы на одной волне,
Ты уклоняешься от объятий, ты вежлив и сдержан вполне.
Я всё понимаю, не в этом главный затык.
Но я закрываю глаза и продолжаю искать язык.


Winter is coming *3

Скоро влезем в куртки и свитера,
А внутри всё равно все голые.
Но пока не зима и почти жара,
Я хочу, чтобы ты потерял голову,

Чтобы ты очертания потерял,
Чтобы четкость утратил, рассредоточился,
Чтобы сотню раз пройденный матерьял
Называть стал опять по имени-отчеству,

Невозмутимость чтоб вся сползла,
Когда и плачется, и хохочется,
Но ты не бойся, я не со зла –
Мне целовать тебя очень хочется.


Воздушный змей

Что-то во мне сломалось, где-то связка надорвалась,
Взлетела воздушным змеем, а воздух не держит, – хрясь! –
Сижу на асфальте, шрам на руке, ссадина на коленке,
В голове бьются слова на местном цензурном сленге.
Я думала, что я авгур, гадать рождена по полёту птиц,
А я упала с луны, хорошо, что не прямо ниц.
Рассчитывать на твою благосклонность – глупость и баловство.
А листья летят красиво и медленно – и ничего
С ними не происходит, они уже кончили жизнь.
Я жду восходящий поток, а если не выйдет – держи!


Пишу. Зачёркиваю

Пишу. Зачёркиваю. Не то. О чём я? Короче...
Зачеркиваю. Пишу на полях, внахлёст.
Люблю, целую. Зачёркнуто. Спокойной ночи!
Зачёркнуто. Давай потанцуем? Под эту музыку ночи и звёзд.
Зачёркнуто. Ваше здоровье! Зачёркнуто. Наше.
Зачёркнуто. And you are welcome4, давай без чинов.
Зачёркнуто. Если ты рядом, вдохнуть забываю даже...
Зачёркнуто. Снова зачёркнуто. Снова. Спокойных снов!

II

Обещание

Как с тем, с кем не будет скуки,
Тебя познакомит случай,
Пускай пожимает руки,
Ведь с другом намного лучше.

Успех и призвание разом
Однажды тебе замаячат,
Пускай забирают разум,
Они ничего не значат.

Любовью земною согреться
Ты выберешь в зимнюю стужу,
Пускай забирает сердце,
Оно мне совсем не нужно.

Когда же дойдешь до предела
На встречу со смертью беспечной,
Пускай забирает тело,
Оно всё равно не вечно.

Где духи на арфах играют,
Там проще, и тише, и суше,
Когда всю тебя расхватают,
Приду по твою душу.


Ключ

Хоть исцеляй меня, хоть мучь,
Товарищ драгоценный,
Ты ключ, мой ненаглядный ключ
К сокровищам Вселенной.

С тобою мне хватает сил
Пройти любые двери.
Ты столько мне чудес открыл,
Что первый не поверил!

А ты ещё умен, везуч
И стоишь обожанья.
Но ты лишь ключ, всего лишь ключ
К загадкам мирозданья.

Латунь, не золото. Для всех –
Простой кусок металла.
А для меня ты плач и смех,
Нирвана и Валгалла.

Иначе с тайн не снять сургуч,
Не обрести прозренья.
Ты ключ, единственный мой ключ
В секретный сад творенья.

Вздыхаю, даже не любя,
Что встречи очень редки.
Ты только ключ, но без тебя
Я заперта, как в клетке.


Начало

Чиста, безвидна ткань холста,
Как чуда-юда чрево:
Ни черепахи, ни кита,
Ни мирового древа.

Как твердь рожденная пуста,
Как вымытое блюдо,
Стоит от холки до хвоста
На брюхе чуда-юда.

Эй, чудо-юдо, не немей,
Какие выбрать краски?
Ни кит, ни слон, ни даже змей
Творцу не даст подсказки.


Три мудреца

Три мудреца пустились в путь,
На чём, неважно – в этом суть,
Важней, зачем пошли, куда:
У мудрецов была Звезда.

Далёк был путь, и утлый чёлн
Не выстоял бы против волн,
Их захлестнула бы вода.
Но над водой была Звезда.

Звезда по свету их вела,
Звезда из бездны их звала,
И свет рассеять не могла
Ночная мгла.


Стальное колечко

Я, кажется, колечко уронила,
Ищу, ищу, но нету ничего.
То ясно вижу – было, точно было!
То плачу, что придумала его.

Себе на память делаю засечку,
Пытаясь растереть замёрзший лоб.
Не надо мне искать в снегу колечко,
Ты только посмотри, какой сугроб!

Теперь уж до весны труды оставить,
А нынче от любви простыл и след,
Когда к апрелю все снега растают,
То станет видно – было или нет.


Изгнание из рая

О, знали б мы, что выбираем,
Избегли многих бы обид.
С тобою рядом парк был раем,
Но нет тебя, и рай закрыт.

На месте липы, ели, сосны,
И реки так же вдаль текут,
И зимы вновь сменяют вёсны,
Но рая нет – тебя нет тут.

Что я ищу под этой сенью,
Куда назад мне нет пути?
Надежду: утром воскресенья
В другом саду тебя найти.

III

Девочка и фонарь

Он светит, когда темно,
когда плохо, можно сесть и прижаться к нему спиной.
Он надёжный и твердый.
Он не покинет место и не пойдет за мной.

Он намертво вкопан в землю.
Он будет здесь завтра,
как был и вчера, и третьего дня.
Его, наверно, можно обнять,
но глупо будет просить, как я иногда – обними меня.

Он любит осень,
Свет отражают лужи и крыш жестяные листы.
Он промокает насквозь,
как девочка, которая не носит с собою зонты.

Он ждет её каждый раз,
хотя по нему не скажешь,
считает октябрь, ноябрь, декабрь, январь.
Он, наверно, за нею пойдёт,
два силуэта в ночи – девочка и фонарь.

Отравиться тобою

Надо же было так сильно тобой отравиться.
Отравлены музыка, песни, идеи, места и лица,
На них мы — все вместе ещё — с упоеньем смотрели,
Они пропитались тобою, тобою забиты щели,
Поверхности, полости — вытравить бы кислотою,
Тошнит от всего, что хоть как-то задето тобою,
Что трогала ты, что рассеянным взглядом касалась,
Лишь то, что я скрыла в себе — глубоко — невредимым осталось,
А сколько того, что смертельно теперь, но, как прежде, бесценно,
Отравленный воздух, которым дышали, слова, мизансцены,
Мне душу, и сердце, и волю — нельзя ж быть настолько наивной —
Отмыть, оттереть от тебя б, но до жути противно,
Как опухоль резать с огромным запасом, угробив живое.
Ну надо же было – не надо! – вот так отравиться тобою.


Тебя в моей жизни больше не будет

Держи ум во аде и не отчаивайся.
Св. Силуан Афонский

Надо как-то принять, что тебя в моей жизни больше не будет,
А будет меньше и меньше — до полного исчезновения,
От долгих ночных разговоров останется лёгкое дуновение,
Зыбкая память. Однажды ты скажешь, что ничего не было.
— Не было, не было, — соглашусь я тогда, от меня не убудет,
Твое неверие не повредит — я не пророк и не сын пророка — моему чуду,
Если тигрица забудет своего детёныша, если лебедь забудет
Белую, как снежинки на солнце, свою лебёдушку, я не забуду
Эту любовь, пробившуюся сквозь онемевший асфальт, эту причуду
И то, что тебя в моей жизни не было, и то, что я в твоей жизни не буду.


Разбитое сердце

Мне грустно и больно, тоскливо и тяжко,
Разбитое сердце не склеишь, как чашку,
Стеклом заливая каньоны щербинок.
Разбито, разбито на пять половинок.

Прорехи и дыры, как в старой простынке,
Нет прочного места, чтоб сшить половинки.
Без шва и заплатки оставить придётся,
Боюсь, потревожишь — совсем разорвётся.

То гнев, то досада, то ясно, то зыбко,
Всё с виду, как надо — и взгляд, и улыбка,
Но сердце живое: не камень, не льдина.
Поди собери из кусков воедино.


В тот час, когда не сладко всем

В тот час, когда не сладко всем,
У всех разор и беды,
Себя не потерять совсем –
Вот главная победа.

Достойно славы и венца
Жить с хваткою бульдожьей:
Не откатиться до конца,
Не пасть стремглав к подножью,

Себя и ближних не кусать,
Жалеть и лаской тешить,
Мир и любовь в душе спасать
И шторы в кухне вешать,

К свершеньям слабых не тянуть
За шарф из крепдешина.
Быть милосердным – в этом суть
И главная вершина.


Твой призрак

Твой призрак всё ещё гуляет в парке. Там,
Где содрана кора когтями изувера.
С тобой ушли коты, и звуки, и цвета.
Всё стало холостым и безнадёжно серым.

Твой призрак бродит там, где мелких тропок вязь,
Которые не все исследовать успели.
Осыпалась листва, окаменела грязь.
Ты различим едва, заметен еле-еле.

Твой призрак там ещё, мелькнет за краем глаз –
Я упущу момент и щурюсь поневоле.
Мне слышатся порой обрывки старых фраз,
Но тихий голос твой мерещится, не боле.


Осенней порой

Осенней порой надо пить тишину.
И молча глядеть с вышины в вышину.
Минуты блаженства в душе собирать.
И никогда, никогда не сгорать.

Забыть, сколько было мгновений и лет.
И плечи расслабить, и выключить свет.
От нежной любви невзначай захмелеть.
И ни о чём, ни о чём не жалеть.

По сумеркам мысли гуляют вразброд
И песни поются без слов и без нот.
Осенние листья ногой ворошу.
И никуда, никуда не спешу.


Ревность

Пустая комната. Не за что зацепиться взглядом.
Ты далеко, и только ревность совсем рядом.
Она поднимает голову, смотрит в глаза, разевает пасть,
Мое сердце открыто — она просто смотрит, в этом её власть.

Дрожит темное пламя её раздвоенного языка,
Она мне чужая, она мне ни капельки не близка,
Но я не могу уйти, я боюсь даже сделать движенье.
Я смотрю ей в глаза и вижу твое отраженье,

А в нём небо, простор, бесконечный морской горизонт,
Выйти под дождь — и не заботиться взять с собой зонт,
В нём тёплые искорки солнца, а не этот тёмный огонь,
В нём молчание, ясность, свобода разжать ладонь,

Ни от кого не зависеть, оставить сосуд пустым.
Ревность пытается укусить – и рассеивается, как дым. 


Смешные люди

Смешные люди гадают на картах и на кофейной гуще:
Будешь трястись над крохами, когда ты нищий и неимущий,
Или с тревогой вглядываться во тьму, когда ты и зрящий, и вещий —
Глупо, нелепо, отчаянно и ни к чему. Но я-то ещё похлеще.

Минное поле, где я не могу логически предсказать ошибку,
Это на полном серьёзе гадать по скупым оговоркам и по твоим улыбкам,
Выводы делать по смайликам, вставленным в очень формальную фразу —
Или не вставленным — сразу безмолвие мне выстужает последний разум.

Всё серебро любви отдам я на торжище, не буду гадать, как сложится,
Тому, кто имеет – тому и дано будет, и даже в тысячу раз приумножится.
Кому не дано – мне страшно сказать это вслух, невозможно, язык немеет –
Кому не дано, у того будет отнято всё: и то, что он думает, что имеет.


IV

О сечении сферы плоскостью

В твоём мире земля плоская
И действуют законы Евклида.
Мой мир существует набросками:
Каждый своего вида.

Твой мир логичен и обоснован,
Держится на китах.
Моя земля начинается снова,
И снова с ней всё не так.

Моя земля висит в вакууме,
Она — сферический конь.
Вечно в движении, шевелит лапами,
Стискивает ладонь.

Когда эти миры пересекаются,
Сложно предвидеть итог.
Но если что в сердце и отзывается,
Земля не уйдет из-под ног.


У открытого окна

Крыши залиты светом,
Крики отчаянных чаек,
Капля воды перегретой
Твой силуэт заключает
В сферу чужих интересов,
Где я, увы, не в фаворе —
На пояске волнореза,
Который штурмует море.


Задача на построение

Непредсказуем дождь, прогнозы ненадёжны,
Захватишь зонт — бери и сапоги.
Выстраивает парк ряды стволов таёжных,
И хлюпает асфальт под тяжестью ноги.

Мучительно пыхтя, как нерадивый школьник,
Пытаюсь, луж не трогая хрусталь,
Вписать в тот наш нелепый треугольник
Круг фонарей и сосен вертикаль.

Два циркуля зонтов и линия обрыва —
Вот он: весь мой нехитрый инструмент.
Кого ни избери, всё будет некрасиво:
На век, на год, на день, на час или момент.

Никак не прочитать несказанных признаний
Среди кругов от капель на воде.
И воли хватит мне без всяких заклинаний
Дождь прекратить над нами и везде.


Когда погасят свет

Когда погасят свет по всем районам,
Где пролегает мой ночной маршрут,
В те руки, что меня к себе берут —
Согласны взять — уткнусь я обречённо.

Куда – неважно, лишь бы поскорее,
Нырнуть в тепло, надёжность и уют,
Они привычной цепью прикуют
К единственной на кухне батарее.

Не кровь течет по жилам, а водица,
Понадобится тряпка, а не жгут.
Где две свечи хозяйственных зажгут,
Чтоб до утра в объятьях угнездиться.


Меньше становится лета

Меньше становится света,
Лист на траву улетает.
Сквозь фотографию лета
Осень уже проступает.

В речке кувшинки уснули,
Тянется тень у забора.
Яркие краски июля
Сменятся золотом скоро,

Охрою, умброй, сиеной,
Кадмием жёлтым, лимонным —
Медленно и постепенно,
Верно и неуклонно.

Нежность увечит горчинка:
Связь между мной и тобою,
Хрупкая, как паутинка,
Сможет ли выжить зимою?


Не сложилось

Не сложилось. Бывает.
Не сложилось и не умножилось.
Ливнями улицы заливает,
Затапливает. Лето скукожилось,
Устало, места уже не просит.

Мушки на потолке, как на щеке родинки.
Крыльям не развернуться, их сносит
Ветром, выворачивает, как зонтики
Чашами, но это всё частности.

Главное, что твоё неприступное имя
Выложено в неоспоримой ясности
По плитке листьями золотыми.


Что тебе, дружок, не спится?

– Что тебе, дружок, не спится?
Поздно, за полночь уже.
– Сон желанный мне не снится,
Одиноко на душе.

– Что же, дрёмы улетели,
Что нелаком стал уют?
– Всё ворочаюсь в постели,
Думы спать мне не дают.

– И о чём тебе не спится,
И почто жестка кровать?
– Улетела прочь синица,
Знать, придётся сычевать.


Спокойной ночи!

спокойной ночи! мне пора
с тобой проститься до утра.
все неотложные дела
отложены, как водится, до ночи.
не пробы кисти и пера,
а бытовая мишура –
утюг, посуда и метла
свиданье отменять со мной не хочет. 
душа, как грубая кора,
давай-ка сделаю корабль
и два копеечных весла,
чтоб эта шхуна унесла
все неотложные дела,
что делать хочется не очень –
спокойной ночи!

V

Немного боли

Что-то сегодня я не совсем герой.
Немного боли — и толку от меня ноль.
Мне не стать деревом, чтобы греметь корой,
Надрежешь кожу – на коже выступит соль.

Что-то сегодня я не за мир горой,
Немного боли — и боли полный привет.
Небо немерено — подходит любой крой.
Режьте семеро — одного всё равно нет. 


До зимних дней

До зимних дней осталось так немного, 
Но нет ещё морозов поутру. 
Как хвост и грива у единорога, 
Летит листва березы на ветру. 

То ясно, то внезапно солнце гасит
Нашествие огромных серых туч, 
Как будто не находится пегаса
Порядок в небе навести чуть-чуть. 

Был этот день прекрасен безусловно, 
Но скоро ночь, и на сердце темно. 
И ливень барабанит в стекла, словно
Стучат копыта прямо мне в окно.


Встреча

Мы бегаем по замкнутому кругу
Между столом, лаптопом и кроватью,
Мы так истосковались друг по другу,
Что мы не в силах разорвать объятья. 

А вдруг нас разлучат, ведь, может статься,
Нам не случится вновь ложиться рядом.
Мы успеваем только целоваться
И кофе пить с молочным шоколадом.


Снежная колыбельная

Сыплет снегом через край
Голубой небесной чашки. 
Спи, мой милый, засыпай 
Сном глубоким и нетяжким. 

Не читается весна
В зимних матовых оттенках. 
Пусть качает тишина
На руках да на коленках. 

Сорвалась зима с цепи, 
Подкрадётся быстрой пумой. 
Спи, мой милый, сладко спи, 
Ни о чём во сне не думай. 


Наконец-то снег!
 «Душа моя, выйди вон» — Господь ждет тебя
снаружи расщелины, 
как Лазаря, что должен истлеть был за дни
затянувшегося ноября. 
А он ожил и разбросал пелены: 
пушистые, с лентами троп — взгляни!


Метаморфоза

Ты был кусочком
бутылочного стекла —
блестящим и острым.
Луч, отражаясь от сколов,
резал глаза.
Теперь, когда воды
Тивериадского моря
выносят тебя на берег,
свет солнца не бежит
от твоей поверхности,
он остается внутри
и светится там,
как маленькая звезда.
И тьма не обнимет его.


Не кит

В осенних травах и цветах
Средь сосен и ракит
Земля стоит на трех китах,
Но ты совсем не кит.

Не слон, не черепаха, нет,
Совсем не кит, скажи?
Ты для кого-то – целый свет,
Вся суть, вся соль, вся жизнь.


ПОД СВОЮ И ЧУЖУЮ МУЗЫКУ

О, вернись!
Come again. John Dowland. Sting
О, вернись!
Не сплю я до утра,
Проклятья все сбылись,
В груди моей дыра.
Ты вор, ты трус, ты лжец, подлец, дурак.
Я злюсь, киплю, но без тебя никак.

День и ночь
В слезах ответа жду.
Тобой забыта, прочь
Одна во тьме бреду.
Заметь, услышь, ответь, приди ко мне —
Не наяву, так в кратком сладком сне.

Никогда
Любить не стану вновь,
Любовь — позор, беда,
Отчаянье — любовь.
Молчать, страдать, рыдать, блуждать, гадать —
Вот всё, что мне любовь готова дать.


Ария
H.Purcell. Aria d-moll.
Лист серебря,
Ночь октября
Смежит зари
вежды.

Дом наш стоит,
Хмелем увит,
В нём догорит
День.

Скрипка зовёт,
Песня плывёт,
Флейта поёт
Нежно.

Сердце щемит,
Ливень шумит,
Лютни дрожит
Тень.


Прошлое лето
Крылья. Nautilus Pompilius.
Тянутся полосы света
Сквозь длинный пустой вестибюль.
Дневник за прошлое лето
Листаю — за прошлый июль.

Песни тоски и свободы
И нежности хрупкая нить —
Статисты в тех эпизодах,
Которые не повторить.

Солнце сегодня в ударе,
И белые розы цветут,
И каждой твари по паре,
За руки взявшись, идут.

Видимы тайны сюжета,
Скрытые в прошлом году,
Дневник за прошлое лето,
Уйдя, на скамейку кладу.


Высокая волна
Погиб ли тот фрегат... ИВАСИ.
Высокая волна,
Та, что меня накрыла,
Хоть ей сто лет в обед,
Пока ещё сильна.
Волны хлебнув сполна,
Приду в себя бескрылой,
Не то чтобы тебе –
Себе-то не нужна.

Тайфун внутри не стих,
Но, Господи, помилуй,
Ум с сердцем сообща,
Велят назад грести.
Отвечу им — окстись,
Я повернуть не в силах,
Из слов "прости-прощай"
Я выбрала "прости".

Раскручена праща,
Но камня нет в помине,
И нет второго дна,
Хоть ноги сбей, ища.
Ты можешь обещать
Со мною быть в пучине,
Пока идёт волна,
Не выбирать "прощай"?


В пустыне
Cabaret. John Kander. Liza Minelli.
Так одиноко мне и непривычно,
В пустыне очень пусто, что логично,
Ни джинна не найдёшь, ни Аладдина,
И по ночам такая холодина.

Тебя я не забыла, и не скрою,
Мерещится мне голос твой порою
В шуршанье змей и прочих злобных гадин –
Всё так же тих, невнятен и нескладен.

Под действием полуденного беса
Я гибну от депрессии и стресса.
Но пусть бывает даже думать лень,
Тебя я вспоминаю каждый день.

Грущу о прошлом, на небо гляжу.
И думаю, что я тебе скажу.


Все люди – братья
Because all men are brothers. J.S.Bach. Peter, Paul&Mary.
Раскроем все объятья — рабы и короли,
Поскольку люди — братья во всех концах земли.
Рискуем без сомнения в открытости своей,
Но Крест и Воскресенье на свете всех сильней.

Поскольку все мы сёстры, и Церковь — всем нам Мать,
Ножей и копий острых никак не избежать.
Царит раздор повсюду, и сильный слабых ест.
Мы вместе только чудом, и это чудо — Крест.

Хотя все люди — братья, не знают, что творят.
Нас не убьют проклятья и не отравит яд,
Когда придёт Спасенье, к которому мы шли,
И весть о Воскресенье во все концы земли.


Все твои печали
The Last Supper. Jesus Christ – Superstar. A.L.Webber
Все твои печали и невзгоды
Тонут в кружке красного вина.
Плед и тишина против непогоды,
Ты на дождь долго смотришь из окна.

Мир снаружи стал неинтересен,
Всё, что нужно, есть внутри тебя,
Где слова моих колыбельных песен
Заглушаются звуками дождя.

Все твои печали и невзгоды
Тонут в кружке красного вина.
Плед и тишина против непогоды,
Ты на дождь молча смотришь из окна.


Спокойных снов! Reprise
Coco. Remember me.
Спокойных снов!
Спокойной ночи до зари!
Спокойных снов!
Не врут календари,
Что год почти что завершен
И новый на носу,
Но всё, чем был так дорог он,
Я в сердце унесу.

Спокойных снов!
Но скоро станет не до сна.
Спокойных снов!
Декабрь, а кажется — весна.
Другие губы до утра
Найдут немало слов.
А мне пропеть тебе пора —
Спокойных снов!

Спокойной ночи, старина
Auld lang Syne
Спокойной ночи, старина,
Я шлю тебе поклон.
Пускай покой и тишина
Хранят твой сладкий сон.

Спокойной ночи, милый друг,
Хоть не видать Луны,
Пусть будет мирной ночь вокруг
И радостными – сны.

Пусть ветер будет за рекой,
Стук капель по трубе,
Спокойной ночи, милый мой,
Спокойных снов тебе!


Колыбельная между сумерек
Les portes de Paris. Gringoire. Notre-Dame de Paris.
Умчался вечер прочь,
настала ночь, и фонари,
как свет ночной зари,
раскрыли жёлтые в горох глаза свои.

Одни горят огни,
в глаза твои навстречу им
шоссе бежит ничьим
пространством далеко за миром городским.

Не спим. И нам двоим
почти не зрим за пядью пядь
рассвет, идущий вспять,
пора, хотим ли, не хотим, расстаться спать.


Обратный отсчёт
Я теряю тебя. Сурганова.
Год уходит, и начат обратный отсчёт,
Я не знаю, на что я могу опереться.
Я боюсь не успеть всё, что можно ещё,
Не допеть, не додумать и не наглядеться.

Я боюсь опоздать, я боюсь не спешить,
Возвратиться нельзя, ни единого шанса.
Я промедлить боюсь, я боюсь отложить
И с тобой одним воздухом не надышаться.

Я не вижу, как трётся о ножницы нить,
Я боюсь упустить даже самую малость,
Я боюсь перестать, я боюсь разлюбить,
Я не знаю, на сколько тебя мне осталось.


Твой выбор
A Game of Thrones. The Rains of Castamere. R.Djawadi
А кто она, что я должна
Её у нас терпеть?
В тебя она так влюблена
И смеет так смотреть!

А ты так слаб, ты человек,
В глазах её – огонь,
Прошу, забудь её навек,
Её даров не тронь.

Твой выбор: я или она —
Молчаньем был ответ.
И только мгла и тишина,
И никого здесь нет.
И только мгла и тишина,
И никого со мною нет.

А кто ты сам, что я должна
Любви твоей просить?
Не солнце ты и не луна,
Мне есть, кому светить.

Ты тоже слаб, ты человек,
Пусть холоден, как лёд.
Пройдут дожди, и ляжет снег,
Зима тепло убьёт.

Твой выбор: я или она —
Молчаньем был ответ.
И только мгла и тишина,
И никого здесь нет.
И только мгла и тишина,
И никого со мною нет.


До встречи!
Marie Laforet. Manchester et Liverpool
Третьи сутки напролёт
Закрыто небо проливным дождём.
Объявили чей-то взлёт,
И твой совсем недолго ждать.

Очень скоро в свой черёд
Пойдёшь наверх по трапу под зонтом.
Ждёт тебя твой самолёт
К теплу и счастью улетать.

До встречи! До встречи!
Проститься пора
И в дождь шагнуть.
До встречи! До встречи!
Когда-нибудь и где-нибудь.

Вписаны судьбой в кроссворд
Разлука, осень, ливень и тоска,
Ждёт тебя морской курорт,
Укрытый пеленой дождя.

Лето ты забрал на борт,
Тепло увёз с собой за облака.
Опустел аэропорт
И этот город без тебя.

До встречи! До встречи!
Проститься пора
И в дождь шагнуть.
До встречи! До встречи!
Когда-нибудь и где-нибудь.


Когда в Сантьяго идет дождь
Astor Piazzolla. Llueve sobre Santiago
Когда в Сантьяго идёт дождь
И над Испанией – безоблачное небо,

Я люблю тебя, и кажется, что это неотменимо.
Какие бы перевороты ни совершались в моей судьбе,
Кто бы ни пришёл к власти в моей жизни,
Я люблю тебя – и с этим ничего не поделать,

Когда в Сантьяго идёт дождь
И над Испанией – безоблачное небо,

Я могу забыть твоё имя,
Ты можешь измениться так, что тебя будет не узнать,
Я встречу, возможно, ещё не одну любовь.
Но ты будешь только сильнее волновать моё сердце,

Когда в Сантьяго идёт дождь
И над Испанией – безоблачное небо,

Ты можешь умереть, я умру ещё раньше,
Но это не так важно.
Я буду любить тебя и тогда,
Когда от нас ничего не останется,

Когда в Сантьяго будет дождь
И над Испанией – безоблачное небо.


Ускользаешь...
Even in death. Evanescence. Эми Ли 
Ты ускользаешь из моих рук,
Ты струишься по моим ладоням,
Ветер почти развеял твою тень.
Почему я должен верить, что ты ушла?

Шелковая ткань твоих губ
Насквозь проходит моё сердце.
Я продолжаю сходить по тебе с ума.
Чего ещё ты ждешь от меня?

Я смеюсь, собирая в букет анемоны.
Они не знают, что ты не можешь меня оставить.
Лепестки осыпаются на твои плечи.
Я не могу любить больше, чем тебя.


Спокойных снов!
Coco. Remember me.
Спокойных снов! 
Хотя горит на кухне свет.
Спокойных снов! 
К себе ушёл сосед.

И ты ложись и позабудь 
о том, что было днём,
О том, что мы когда-нибудь 
останемся вдвоём.

Спокойных снов! 
Хотя ещё не выпит чай.
Спокойных снов! 
Сто раз скажу тебе — прощай.

Попробуй, баюшки-баю, 
считать во сне слонов,
Пока я снова не спою — 
спокойных снов!


Пегас

Тебя уже не спасти, тебе уже не помочь,
Он там идет вдоль домов, и там владычица — ночь,
В ночи идёт он один, ты днём сидишь тут одна.
Вокруг тебя белый шум, вокруг него тишина.

Тебя уже не спасти, об этом все говорят,
Ты для него как вода, он для тебя словно яд,
Ты говоришь много слов, он молча встал у окна,
И он почти не влюблен, и ты почти влюблена.

Тебя уже не спасти, тебе уже не помочь,
Он там идет вдоль домов, и там владычица — ночь,
В ночи идёт он один, ты днём сидишь тут одна.
Вокруг тебя белый шум, вокруг него тишина.

На небе молнии взрыв, на кухне выключен газ,
Копытом высек искру конь вдохновений – Пегас.
Закатом крылья горят, за ливнем скрыта луна,
Он очень нужен тебе, а ты пока не нужна.

Тебя уже не спасти, тебе уже не помочь,
Он там идет вдоль домов, и там владычица — ночь,
В ночи идёт он один, ты днём сидишь тут одна.
Вокруг тебя белый шум, вокруг него тишина.


Не спишь

Горит фонарь, внизу в округе тишь,
Земля висит в пространстве без опоры.
Ты век усталых не задернул шторы,
В глухую полночь всё ещё не спишь.

Огромна ночь, как будто ты малыш,
Играет ветер тенью на побелке.
Застыло время на минутной стрелке,
А за секундной пристально следишь.

Не видно в темноте соседних крыш,
Накатывает волнами усталость,
И времени немного спать осталось,
Слипаются глаза, а ты не спишь.


Колыбельная метели

Будут ночью выть метели
За твоим окошком.
Ляжет снег на ветки ели,
Ляжет на дорожки.
Будет в полночь плакать вьюга,
Как ночная птица,
Убаюкивая друга,
Будет снег кружиться.

Будет небо чистым-чистым,
Будет ночь крылатой,
Будут сны снежком пушистым,
Белой сладкой ватой.
Будет ветер дуть бесцельно,
Ворошить потёмки.
Будет ночь – да колыбельной
Песни голос тонкий.

Будут ночью выть метели
За твоим окошком.
Ляжет снег на ветки ели,
Ляжет на дорожки.
Будет в полночь плакать вьюга,
Как ночная птица,
Убаюкивая друга,
Будет снег кружиться.


Милый друг

Милый друг, моя отрада —
Быть с тобой, с тобою рядом.
В сне ночном
Печалюсь только об одном:

Вдруг меня ты позабудешь,
Вдруг со мной уже не будешь.
Мимо вдруг
Пройдешь однажды,
Милый друг.

Милый друг, жизнь быстротечна,
Ничего, увы, не вечно.
Холода
Придут однажды и беда.

Я любви не потеряю,
Я в толпе зимой узнаю
Этих рук
Тепло и нежность,
Милый друг.

Милый друг, как это страшно:
Жизнь — набросок карандашный,
Треть прошла,
И не исправить, не стереть,

Если, глаз не поднимая,
Прочь уйдет любовь живая,
Мимо рук, не узнавая,
Милый друг!

СОНЕТЫ

Бывает, люди счастливы

Бывает, люди счастливы в халупах,
Где вечно скарб в пыли на стеллажах,
Где трубы изнутри сжирает ржа
И моль с мышами копошатся в крупах,

И в доме, где тарелки из-под супа
В стерильной безупречности держа,
Хозяйка их — и счастью госпожа,
Прикрученному намертво шурупом,

И там, где топот, ор и тьма гостей,
И там, где не допустят до порога,
Где жизнь кипит, где нету новостей,
Где мало говорят — и очень много.

О счастье, будь для всех ты всех мастей,
Не уходи, останься, ради Бога!


Маятник Фуко

Я просыпаюсь в ужасе: "За что бы
Мне эта казнь, чем я так виновата?", –
Когда приснится мне, что ржавой скобой
Меня к тебе приковывает фатум.

Бессонницей томлюсь, душевной жаждой,
Отчаянно твои хватаю руки,
Когда на ум приходит, что однажды
Наступит время подлинной разлуки

И вряд ли ты в ней будешь безутешен.
Так маятник меняет положенье
От солнца слова до теней молчанья,

Терзая нить, на коей сам повешен,
Соединив всю силу притяженья
И всю необходимость расставанья.


Орфей в аду

Я делаюсь безумный и больной,
Когда весь мир, что стал тобой одной,
Внезапно оглушает тишиной
И отзвук каблуков твоих стихает,

И я не знаю, ты ещё со мной?
Когда шагов не слышно за спиной,
Мной страх овладевает неземной,
И паника у сердца полыхает.

Не посмотреть — ты здесь? Ты не велишь,
Ты отступить и прочь уйти свободна.
Боюсь спугнуть и сам крадусь, как мышь.

Лишь флейта наполняет эту тишь,
В которой может крыться что угодно,
В которой если есть ты, то молчишь.


Так странно о тебе не вспоминать

Так странно о тебе не вспоминать
Совсем-совсем само собою как-то,
Когда с тебя, как будто бы с затакта,
Я каждый вдох привыкла начинать.

Не верится, что я легко смогла,
Нырнув поглубже в ежедневный хаос,
В биенье сердца не заметить пауз,
Спокойно продолжать свои дела,

Не ждать твоих ответов допоздна,
В них не искать какой-то тайный знак,
Как то бывает у обычных женщин,

Привязанность к тебе и нежность знать
И всё же о тебе не вспоминать 
Минуты две, наверное – не меньше!


Те клятвы, что даны на берегу

Те клятвы, что даны на берегу,
Звучат совсем иначе в бурном море.
Доверие, как мышцу, напрягу,
Глаза закрою и не буду спорить.

Пройдут десятилетия, года —
Не хочется казаться легковерным —
Но если что изменится тогда,
Я обещаю, ты узнаешь первым.

Увы, ничто не вечно под луной,
И говорил не ты и не со мной —
Мне будущее лампочкой мигает.

Но я как заклинание твержу
Твой текст: как что изменится — скажу
И по воде отчаянно шагаю.


Парадокс

Ты стал чужим, иных влияний полог
Лёг на лицо, меняя жизнь твою.
Ты в переписке так же мил и колок.
Смотрю в глаза и — и не узнаю.

Само пространство сжалось, умалилось,
И над макушкой не горят костры,
Как будто мне сиянье только снилось,
Я спичкой чиркну и — и нет искры.

Вчера мы в этом замке пировали,
Но много лет руинам на снегу,
Как будто мы здесь прежде не бывали.
Хочу сказать "люблю" — и не могу.

Забыть нельзя, нельзя сойти с ума.
Пора назад в тепло — мороз, зима.


Забвение

Когда тебя запасы оскудели —
Все козыри мои — и нечем крыть —
Забыться. Перестать дышать. Застыть.
Стать призраком на эти две недели.

Глянь, кисти рук уже похолодели.
Теперь тебя мне негде раздобыть,
Не знает сердце, как нам с этим быть:
То застучит, то бьется еле-еле.

Так хочется исчезнуть, но нельзя.
Уходит солнце, ветер дует косо,
И листья всё желтее на просвет.

Осенней грустью сумерки сквозят.
И некуда укрыться от вопроса:
Зачем я здесь, когда тебя здесь нет?


Мы влюблены

Пора идти смывать постылый грим
Веселья и притворного задора.
Какую чушь несём мы без разбора!
Мы влюблены в тебя, вот и дурим.

Пусть ты уже давно стал нечужим,
Но сердце разгорается нескоро.
Мы твоего не вынесем укора,
То прочь стремимся, то к тебе бежим.

Мы городим нелепиц этажи
И замки из причудливого вздора,
Мы на любое слово ворожим

И плачем от пустого разговора,
И, кажется, не вынесем позора,
Когда ты осознаешь наш нажим.


О, сколько нужно воли

О, сколько нужно воли, чтобы между
Строк из письма твою не видеть нежность
И видеть только то, что на виду,
Что ты сказал, не что имел в виду.

Не сделать ложный шаг, не ошибиться,
Чтоб не упасть с небес, не ушибиться,
Держать воображение в узде,
Чтоб чувства не мерещились везде.

И если сердце схватит морок сладкий,
Мир положить на лоб, как в лихорадке
Больному лёд заботливо кладут.

Но и сквозь лёд, забыв, как это сложно,
Поверить: невозможное — возможно,
Совсем чуть-чуть, на несколько минут.


Когда устанешь

Когда устанешь от стихов, скажи,
И я умолкну, пропаду, исчезну,
Я с глаз твоих сокрою эту бездну,
Все всполохи, все эти миражи.

В молчанье ненамного больше лжи,
Но нежности довольно и простора.
Чеканными шагами командора
Я молча буду мерить этажи.

Поскольку в строчках подлинная жизнь,
Родное неказистое богатство,
Мне жалко будет с нею расставаться.

Но если надоем тебе — скажи.
Фантазий золотые витражи
Научены тебе повиноваться.


Самайн

Уже Самайном пропитались дни
Немногие, оставшиеся с лета.
Под утро стынут кисти и ступни
И невозможно выйти без жилета.

Мечта о потеплении сродни
Добытому у ведьмы амулету:
Я не люблю досужей болтовни,
А всё-таки сомненье тлеет где-то.

О маятник времен, назад качни,
К весне, к апрелю, к юности, к рассвету!
Когда зимы сжимаются клешни,
Нет шанса быть теплом твоим согретой.

Тогда Самайн пронизывает дни,
И лето удержать надежды нету.


Химия

Я не решусь взглянуть тебе в глаза,
Но не смотреть я не решусь вернее.
Боюсь тебе чего-то не сказать,
Сказать тебе — боюсь ещё сильнее.

Я жду, что неминуемо гроза
Придёт сюда и небо потемнеет.
Отказывают мозг и тормоза,
И воля безнадежно цепенеет.

Смеюсь, пою, веду себя, как дура,
Я разом и права, и не права,

Задором закрывая амбразуру,
Я подбираю тщательно слова.

Но кое-что прорвётся сквозь цензуру,
И без контакта вспыхнут вещества.


Штормит

Штормит коралловую аркаду
Струёй лазури и мглы, покуда
Крылом упрямая барракуда
Штурмует пенную баррикаду.

Прибой баюкает Христа ради
Дораду юркую, как ставрида.
Кропит багровым зари коррида
Песка нетронутые тетради.

И сумрак ночи расправит плечи,
И звёзды на небе воцарятся,
И будет утро, и будет вечер,

Ослабнут волны, утихнет ветер,
Гравюрным росчерком серебрятся
Рыбёшек рёбрышки в лунном свете.


ЮГО-ВОСТОК

Айва и пион

О! Там, где скоро
отцветёт моя айва —
бутон пиона. 


Один на двоих

Не удержала:
если зонт мал для двоих,
зачем он одной?


Ваза

Пустая ваза.
Ещё не срезан цветок,
Бабочка жива.


Нет худа без добра

Снегом замело
щели оконной рамы.
Больше не дует.


Открытие

Всплеск в сумерках. 
Земля стоит на карпах, 
а не на китах.


Доброе утро

Доброе утро!
Если утро бывает
Добрым по утрам.


На работу
как всегда опаздываю.
Доброе утро!

Греет мысль, что ты
В шаговой доступности.
Хорошего дня! 



Доброе утро!
И так слово за слово,
Остывает чай.


Луна и солнце
на одном небосклоне.
Как символично! 

Хорошего дня —
Благодаря ль, вопреки
Разным приметам.



Доброе утро! 
В этой хмурой серости
Ты — лучик света.


Ты — капля меда
В горечь понедельника.
Доброе утро!

Каблучком разбит
Хрупкий лед на лужице.
Доброе утро!


Мороз и солнце.
Слова мёрзнут на губах.
Доброе утро!

Доброе утро!
Где твоя любимица —
Снежная зима?


Чтобы быть зимой,
Разве мороза мало?
Хорошего дня! 

Какая метель!
Жаль, тебя не разглядеть
За снегопадом.


Свежевыпавший
Снег поглощает звуки.
Доброе утро! 

Пусть растаял снег —
Не грусти! Ещё много
Будет в жизни зим! 



Снег на капоте.
А на снегу — сердечко.
Доброе утро!

Доброе утро!
Как прекрасен снег в его
Мимолётности,
Когда он тихо тает,
До нас не долетая.


Целая вечность
между «спокойной ночи»
и «с добрым утром».

Нежности полна
Дежурная вежливость:
Доброе утро!


Принц Персии

что может быть милей дивана
в конце рабочей суеты
но есть такое как ни странно
ты ты

по клаве пальчики топочут
не разберёшь кто мышь кто кот
сердечко ставлю доброй ночи
твой ход

мне пониманье и не снится
но глянуть всё же разреши
что в черном ящике хранится
души


Может, к радости

Может, к радости в час этот мне суждена
Пустота, одиночество и тишина.
Усладить ими душу и пить не спеша,
Как коньяк, если нет молодого вина.


Сбилась вся конница

Сбилась вся конница,
вся королевская рать
в поисках человека,
которому можно не врать.


АЛЛЕГОРИИ, ПОЭМЫ И БАЛЛАДЫ

Нет данных
1.
Виктор бежал по вечернему парку.
Ему было жарко. И мокро.
Шёл дождь.
Виктор перешёл на шаг.
Он промок насквозь.
Нога оступилась, мысли
Бежали врозь с дорожкой.
– Сяду, передохну,
Немного, совсем чуть-чуть,
Немножко, отдышусь и всё.
Виктор плюхнулся на скамейку.
Нет, я колонку больше не потяну.
Уволюсь к чёртовой бабушке.
Только что скажет Люська?
Плакать будет, что ещё, уй-йю.
Как ей втолкуешь, что нет у меня данных?
Приходится носом пропахивать колею,
И хорошо, если камень не встретится.
Люська, он не взлетит, как бы я ни хотел,
Я любую статью вытаскиваю, как репку
Экскаватором на комариной тяге,
Душа не привыкнет к бумаге,
Дрожит от усталости, как ноги
После пробежки по мокрому парку,
Высохла так, что потрескалось дно.
Ну, хватит, посидел, было жарко,
А стало холодно.


2. 
После поворота
должна была быть развилка.
Направо — к дому, налево —
К площадке, на новый круг.
Виктор нагнулся — шнурок на кроссовке
Вылез. Вдруг на асфальте мелькнуло что-то,
Вдруг
Оказалось, что никакой развилки,
Белые башни, белые плиты,
Белые тени, белые облака,
А он поднимается по белым ступеням.
И только дождь вроде свой —
Пока.
Виктор сполз на ступеньку.
Вот ты какой — инфаркт,
Перебрал с нагрузкой,
Сесть, посидеть, не двигаться,
Помаленьку либо отпустит,
Либо уже поздно рыпаться,
Даже немного грустно.


3. 
И тут потрясли за плечо.
Стало легко, горячо на затылке,
Не получилось сглотнуть,
Как будто в горло
Вставили горлышко
Высокой винной бутылки.
Виктор почувствовал,
Что ему больше не нужен труд,
Что всё даётся с одного порыва.
Хочешь кисть — бери,
Рука пойдёт, куда скажет мозг.

Не надо мучиться, терпеливо
Выпиливать колею
На камне моторных связей,
Не надо усилий, не будет
Грязи черновиков,
Любой черновик — готов,
Да что там текст — не надо растить идеи,
Любая мелочь — уже моментальный взрыв,
Озарение, дернись – и твой порыв
Разлетится вспышками слов и строчек,
Сразу в сознании до последних точек.
Да что идеи, да что там
То, что их породило,
Да что там глубже того, что
Их породило, что их породило,
Что их породило, что их породило,
Что их породило —
Штопор, падение, рост
Скорости, хочется остановиться,
Разбиться уже наконец,
но этому нет конца — бездна,
Виляя хвостом, как серпантин,
Как зеркало в зеркале,
Как горная магистраль,
Разинув, зевая, пасть,
Ввинчивается в спираль,
Не за что ухватиться,
Нет ни ограды, ни цели,
Ничто не мешает упасть,
Стойте, не надо, остановите,
оборвалась…


4. 
Пудель коротко гавкнул над ухом.
Виктор открыл глаза.
Всё с Вами в порядке?
Вы поскользнулись — лёд, а не плитка
В дождь, должна Вам сказать!
Виктор почувствовал боль,
Руку Вам дать?
Благословенную боль,
Почву, развязанную кроссовку,
Капли с волос на лицо,
Ссадину и кольцо
Прямо над содранной кожей.
Господи, Господи Боже,
Как хорошо!
Медленно двигаться,
Чувствуя напряжение,
В усилии весь состоя,
Сопротивляясь
Себе и пространству,
Преодолением создавая
Плотную ткань бытия.


Лилии

Меж плит и цветников в молчанье величавом
Совсем один брожу, не тяготясь ходьбой.
Здесь лилии цветут, и запах их слащавый
Мне голову кружит и манит за собой.

Меж лиственниц и лип, средь камня и гранита
Проходишь мимо ты в урочный день и час.
Меня как будто нет, но слишком нарочито
Ты на лицо моё не подымаешь глаз.

Меж сосен и дубов по спутанным тропинкам
Ты юбкой шелестишь вдоль склепов и гробниц.
Спускаешь тихо с рук всё, что несла к поминкам
И падаешь в траву, распростираясь ниц.

Меня не видишь ты, меня не хочешь видеть,
Со мной ни слова ты не молвила с тех пор,
Как начала меня всем сердцем ненавидеть –
Мой вид, мой слог, мой шаг, мой голос, облик, взор.

Меня не слышишь ты и не желаешь слышать.
К тебе не подойти и под руку не взять.
Но тайно ото всех крадусь я серой мышью
Цветы моей души одной тебе отдать.

Вот, глянь же, из земли ростки к тебе стремятся
Заветную черту забвенья перейти,
Из мрачной глубины смогли к тебе подняться,
И для тебя, мой друг, и пахнуть, и цвести.

Но нет пощады мне, мне нет к тебе возврата,
Я пригвождён стыдом, отчаяньем убит.
Меня убила ты, одна ты виновата,
Что между нами лёг презрения гранит.

А лилии цветут на горе или радость.
Прижми же их к груди и сердце оживи.
Прости ты дурака — вкуси со мною сладость
Порочной, может быть, но искренней любви.


Баллада о совах и жаворонках

Прекраснее нашей земли не найти,
Да краше и нет ничего.
Тут всё расцветает, что может цвести,
А люди прекрасней всего.

Девы в сиянии юной весны,
Строгость к лицу госпожам,
Юноши пылки, честны и сильны,
Мудрость присуща мужам.

Если взволнует красавица кровь,
Сердце горит и поёт,
Можно без слов рассказать про любовь,
Любящий молча поймёт.

Если душа не откликнется вдруг,
Будет холодной она,
Меч достают для уверенных рук —
Где-то всегда есть война.

Прекраснее нашей земли не найти,
Здесь редки тревога и страх.
Ревность — и той не бывает почти,
Но всякое было в веках.

Дева, о ком я балладу пою,
Достойна, чтоб песни ей петь,
С огненным взором, как ангел в раю,
Волосы — тонкая медь.
Голос её не забыт и сейчас,
Струн озорной перезвон,
Ласковый свет переменчивых глаз –
Оникс, агат, халцедон.

Путники в наших лесах говорят:
Встретить легко до сих пор
Девы невидимой пристальный взгляд,
Острый насмешливый взор.

Что может быть лучше родимой земли,
Где ты в час рожденья кричал?
Только страна, где мы дом обрели,
Край, где любовь повстречал.

К деве посватался принц молодой,
А ей до него дела нет.
Сказал: я колдун, я пришел за тобой.
Она рассмеялась в ответ:

Ценю, почитаю я мудрость твою
И то, что пленился ты мной.
Но юношу скромного пылко люблю,
Ему я хочу быть женой.

Откланялся принц, ничего не сказал,
Но было на сердце черно.
Заклятием страшным он деву связал,
А снять никому не дано.


Что может быть лучше родимой земли,
Когда ты тоскою ведом?
Внезапно свой край узнавать издали,
Дубраву, и поле, и дом. 

Обычая принц не посмел не принять,
Но внес он поправку одну.
Отказ получив, не пошёл воевать,
Он с девой затеял войну:

Тебе я не мил, он тобою любим,
Любовь не отменят года.
Не сможешь ты более быть вместе с ним.
Но рядом с ним будешь всегда.

Он будет дремать целый день пред тобой,
Ты спать будешь каждую ночь.
И лучше смириться с несчастной судьбой,
Никто вам не в силах помочь.

Прекраснее нашей земли не найти,
Да краше и нет ничего.
Тут всё расцветает, что может цвести,
А люди прекрасней всего.

Как глуп ты, колдун! — дева тут говорит.
Ну, разве же это беда?
Милый мой рядом, здоров, не убит,
И вместе мы будем всегда. 


Голос мой звонкий проникнет сквозь сон,
Ласка сквозь дрёму пронзит.
Ты же, колдун, будешь вечно влюблен,
Вечно отвергнут, забыт. 

Песня моя возвестит твой позор,
Вплоть до кончины времен
Будет с тобой мой насмешливый взор,
Струн золотой перезвон. 

Прекраснее нашей земли не найти,
Быть может, прекраснее рай.
Не бойся в наш край заглянуть по пути,
По сердцу любовь выбирай.

Путник найдёт здесь еду и приют
И днём, и в полуночный час,
Девы, играя, легенду споют,
Как было, как есть, без прикрас.

Встретят радушно, кто юн и кто сед.
Нальют и воды, и вина.
Старым легендам доверия нет,
Разве что эта одна.

Всё было взаправду, что в ней говорят,
Обычное наше житьё:
Встречать, засыпая, настойчивый взгляд
И любящий голос её.


История о прекрасной Изабелле, королеве Испанской,
и святом Франциске Борджа

Весна в Испании цвела
В том горестном году,
Что Изабелла умерла,
О ком я речь веду.

Скорбит о ней и стар и млад:
Мертва их госпожа.
Гроб проводить на юг спешат,
В Гренаду путь держа.

В начале мая умерла,
Который день подряд
По ней во все колокола
В Испании звонят.

Их королева умерла,
Король в монастыре,
Оставив все свои дела,
Рыдает в алтаре.

И смерти ей к лицу наряд,
И ликом так светла.
Во всей Испании звонят
По ней колокола.


Прекрасней не было, нежней,
О ней все слезы льют.
Где склепы прежних королей,
Ей отведён приют.

Цветами гроб её увит,
Жесток полдневный зной.
Но каждый колокол звонит,
Скорбя по ней одной.

Её любил её супруг,
Его печаль не лжет.
Но к склепу с севера на юг
Её кузен везёт.

Возлюбленною, говорят,
Она ему была.
По всей Испании звонят
О ней колокола.

Франциско Борджа, герцог, князь,
У гроба госпожи.
В слезах почтительно склонясь,
Вокруг идут пажи.

Страдания исполнен он,
Скорбит душой о ней.
И колокольный перезвон
Стоит по всей стране.


Жара дорогой лица жгла,
Устали петь псалтирь,
Пока процессия дошла
В Гренаду в монастырь.

Её могила там ждала,
Где склепов мрачный ряд.
Последний раз колокола
Кругом о ней звонят.

Но чтоб её похоронить,
Не перепутать чтоб,
Монахи требуют открыть
Закрытый месяц гроб.

Франциско должен подтвердить,
Чьи мощи там лежат.
Цветы не могут заглушить
Тяжёлый душный смрад.

Велит Франциско гроб вскрывать,
Он верит, жив Господь.
Но Изабеллу не узнать —
Гниёт былая плоть.

Он словно громом поражён
Увидев прах и тлен.
С иной решил быть Госпожой,
Едва лишь встал с колен.


Поскольку смерть не одолеть,
Поклялся навсегда:
Служить тому, кто смертен, впредь
Не будет никогда.

Иезуитом герцог стал
И чудотворцем слыл,
Больных с одра он поднимал
И пастырь добрый был.

Его святым провозгласят —
Чудны Твои дела —
Когда в Испании звонят
Весной колокола.


Змея и Единорог
Змея и Единорог,
или Рассуждение о свободе воли.


Суд же состоит в том,
что свет пришел в мир;
но люди более возлюбили тьму.
Ин 3:19

Вдали от замков и от тесных храмин,
Где мята, базилик, чабрец и тмин,
Поросший мхом огромный белый камень
Лежит веками между двух равнин.

Он в сумерках ночных порою вешней
Царит, как эдельвейс средь темных скал,
Как будто кто-то пришлый и нездешний
Единорога в камне изваял.

Но всё ж его, скажу для правды вящей,
Ни маг не сотворил, ни человек,
Он был живой, чудесный, настоящий,
Он сам сюда пришёл уснуть навек.

Никто не знал, откуда он явился,
Как первый солнца луч в рассветной мгле,
Он рыцарем и другом обратился
Для милости и правды на земле.


Он полюбил прекрасную принцессу
И, показалось, даже был любим.
Но рыцарь чёрный жил за ближним лесом,
И для двоих не стало места им.

Как свет и тьма друг друга гонят в мире,
Друг друга обратить хотят в ничто,
Они сошлись на рыцарском турнире,
Стяжая благосклонность девы той.

Пришла пора обоим им открыться,
Их истинную сущность не тая:
Единорог стоит, где белый рыцарь,
Где чёрный рыцарь — чёрная змея.

Схватилась та змея с единорогом,
И рог блистал на солнце, как клинок.
В жестокой битве ослабели оба,
Но верха одержать никто не мог.

То солнце их слепит, то всё темнее
Громады туч у них над головой,
То белый рыцарь борется со змеем,
То чёрный рыцарь с молнией живой.

Укус, удар, отскок, удар — скорее,
Противницу сразить приходит срок.
Принцесса обняла змею за шею
Рукой. И отступил единорог.



Власы струятся по змеиной коже,
Змея вокруг принцессы обвилась.
Любовь моя — в слезах ей шепчет. Что же.
Единорог исчез. Лишь пыль взвилась.

Спасти нельзя того, кто против. Amen.
А кто чужому сердцу властелин?
Единорог, замшелый белый камень,
Лежит с тех пор на стыке двух равнин.

Стираются былые очертанья,
Когда по долу стелется туман
И в ноздри бьет былых времен дыханье –
Анис, гвоздика, кардамон, тимьян.

ТРИ ИМЕНИ

Рыбам Римини

Когда зов Божий приведёт
К воротам града,
Объявят все тебе бойкот,
Не будут рады,

Упрёки не держи внутри:
"Они могли бы..."
Иди на берег – говори
Волнам и рыбам.

Ступай смиренно на песок
Пред пенной зыбью,
Иди, рассказывай урок
Её Безрыбью.
 
Кому меняться не с руки,
Закроют уши.
Но приплывёт под утро кит
Тебя послушать.

Вы не останетесь одни,
Всё море стонет:
Утраченное мне верни,
Святой Антоний!

"Блаженны", — скажешь ты китам,
Шагая в воду,
Посмотришь на берег, а там — 
Полно народу.


Олень святого Патрика

Мой возлюбленный 
Не пришёл ко мне.
Поищу его 
Средь густых дубрав.

Заплетёт подол 
Разноцветье трав,
Вышьет златом край,
Бывший в серебре.

Мой возлюбленный,
Где нашел он кров?
Недалёк Самайн,
Далека весна.

Ал рябины плод,
Сень осин красна,
Дикий виноград,
Лист его багров.

Где любимый мой?
Никого кругом.
След олений, где
У ручья тропа.

Шёл олень к ручью,
Тотчас с глаз пропал.
Молодой олень, 
Сень лесов — твой дом.

Мой возлюбленный 
Позабыл меня.
В город я приду, 
Буду ждать его.

Колокольный звон
Слышен в Рождество.
Ясень, тис и дуб
На кострах горят.

Мой возлюбленный,
Как его найти
Затяжной зимой,
Что как смерть сильна? 

Где вода текла —
Пелена легла,
Где тропа была —
Замело пути.

Где любимый мой?
В рощах снег и лёд,
Срублен дуб, крестом
Перечёркнут круг.

Что ни день, олень
Ест кусок из рук
У священника,
Из ладоней пьёт.

Дан мне заговор
На особый взгляд,
Вижу всё, как есть,
Пало волшебство.

Мой возлюбленный,
Не узнать его,
За святым идет
В стаде оленят.


Новгородский затворник

после изгнания беса, учится наново.
Буквицы вспоминает: Аз Недостойный, Иже Точiю Каюсь.
Много буквиц, лежат россыпью, да всё не складываются.
Читал их раньше ночью и день деньской.
И не словами, а книгами, да в прелесть свалился.
А ныне перебирает парами да по одной.
И на каждую — Господи, помилуй — вот и помолился.
А да И, И да А, АК да ИК — то ли знал и забыл, то ли нету таких.
Н да А — НА, Т да И — ТИ — откуда начну плакати.
Н да И — НИ, К да А — КА, ибо смертию смерть попра.
К да И — КИ, Т да А — ТА, ибо отторгла мя тьма, яко Иону чрево кита.

Троицами складывает, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.
Читает вслух — не вспомнится ли со слуха.

АИК АИН АКИ АНК АНТ АТИ
ИКА ИКИ ИНА ИНИ ИТА ИТК
КАИ КИА КИИ КИН НАИ НАТ
НИТ ТАИ ТАК ТАН ТИН КАТ
АНИ ТАИ АКТ ИНК КАН
НИК ИКТ ТИК ТИИ КИТ

Снова не понимает, али слова не те. Снова останавливается на ките.

Взял четверицы-искусницы и в будущее заглянул.
Нижутся буквицы-бусинки, как в чётках — одна на одну.

АИНИ АНИК АНИТ КАНИ
КИАН КИНА НАИК НАКИ
ТИИН НКАИ НИТА ИНТА
ИКТА ИНКА ИНТИ ТАНК
АНКИ ИНКИ КАТИ ТАНИ
НИКА ТИНА ТАКИ ИТАК
АНТИ КАИН КАНТ КИТА

Всё не о том, незнакомо, похоже, метода не та.
От тли возведи мя, Боже! Цепляется вновь за кита.

Трудно душе — ученицею, да не учиться нельзя.
Буквы сложил пятерицами — крестным знаменьем грозя.

АНТИК АКТИН НИТКА ТКАНИ — смысл промелькнул и исчез.

Всякое хвалит дыханье — Тя, Творче земли и небес!
Коль возвышаться негоже, стало быть, книг не прочесть.
Господи, Господи Боже! Пробует шесть.

КИАНИТ — камень разбитый, КАИНИТ — в общей судьбе.
Что же еще... Что же? НИКИТА
Вот он я! Слава Тебе!


ИЗБРАННОЕ 

ВОСЕМЬ ШАХМАТНЫХ СОНЕТОВ


Я не писал законного сонета,
хоть в тополях не спали соловьи, —
но, трогая то пешки, то ладьи,
придумывал задачу до рассвета.

И заключил в узор её ответа
всю нашу ночь, все возгласы твои…

В. Набоков 
«Три шахматных сонета»


0001

Дыхание колышет бугорочки
Под тонкой тканью, тесно им вдвоём,
Сосок ломает линию сорочки
И в сердце вдруг вонзается копьём
Сколь смертоносным, столь же и крылатым,
Воспламеняет кожу, вниз скользя,
Всё ниже, ниже, глубже – нет, нельзя –

Изящный эндшпиль требует отсрочки,
Ум мнимой неизвестностью дразня,
Ещё случайной кажется возня,
Меж тем ходы рассчитаны до точки,

До двух фигур в тугих турнирных латах
На чёрно-белых шелковых квадратах,
Где пешка превращается в ферзя.




Цейтнот

В остром дебюте реальность идет на слом,
Скрепы привычки утрачивают сноровку
Вечно смотреть на миры под одним углом –

Душно – долой воротник, распусти шнуровку – 
Если бы не толкотня за твоим столом,
В длинную сторону сделал бы рокировку – 

Ладной ладонью раздетые плечи ладьи
Тронул – ходи, осязание – магия ада –
Взялся? Бери! – мимо зоркого ока судьи – 
Осью спины прикасаясь, планируй осаду – 

Проигрыш неотвратим, возбуждение тает,
Жертвовать чем-либо поздно – никто не берёт.
Падает красный флажок – времени не хватает
Мне, чтобы дать тебе сделать ответный ход.


Считать слонов

Поцеловав горящие виски
И лоб, Морфей прервал подножкой грубой
Захват полей по талии доски.

Во сне пересыхающие губы
Вотще тревожат кончик языка,
Напрасно смелой жертвой обольщают,
На ухо шепчут вольности – рывка
Не жди, прогнозы бегство обещают.

Зевнув, шанс упускает юный олух
Слонов двух – однопольных? разнополых? –
В одно собрать, составив два крестца.

Но рок в обход его позиций голых
Соединением фигур тяжёлых
Дебют свой разыграет до конца.


The Kiss Of Death

Влюблённость тычется под ребро
Последним праздником февраля.
Волос чернёное серебро
Связало чёрного короля.

Напрасно к ложу собрался двор,
Столпился, выходы перекрыв.
Когда бы дали ему простор,
Король, быть может, остался жив.

Не стой, как глыба, играй, рискуй!
Но пламя страсти рассудок жгло
Сильней, чем битвы холодный гнев.

И смерти сладостен поцелуй,
Сберечь готовый твоё чело
От самой светлой из королев.


Отказанный гамбит

Мороз, духи, глухих одежд чащоба – 
Всё стало лишним – расстегнуть и снять.
От головокружительного неба
До мартовских небес рукой подать.

Подставим дерзко солнцу переливы
Ключиц, спины, бедра, запястий, плеч!
Сквозь жалюзи лучи нетерпеливо
Пролазят, чтобы воздух сам зажечь –

Для этих стрел нельзя не быть мишенью,
Им наплевать на неприступный вид!
Озноб между лопаток – и смятенье,

Когда отвергнут белыми гамбит,
И под глазами углубились тени,
И ход назад никто не возвратит.


Недоигранная партия

Зачем нам шахмат лаковый янтарь?
В другие игры мы играем оба.
Разбросанный по сцене инвентарь,
Как снятые детали гардероба –

Вчера столь соблазнительны, теперь
Не более чем мелкий беспорядок,
В постылый мир распахнутая дверь,
Лишённый терпкой тайны дня упадок.

Ты можешь, тихо с пола взяв рубаху,
Сбежать от неминуемого краха
И с карнавальной слиться толчеёй.

Но если бытом будни бьют с размаха,
Нельзя ретироваться из-под шаха,
Прикрыв себя нетронутой ладьёй.


Цугцванг

Два ряда поднятых забрал,
Приказа войско ждёт.
Кто сделал ход, тот проиграл.
Кто будет делать ход?

Бедро охватывает сныть,
Дурман, фиалка, мак.
И череды не отменить –
Нельзя не делать шаг.

Вдоль шеи вьётся волосок,
Мыска касается мысок,
Не ладится сонет,

Уста желанием полны,
И страстью икры сведены –
Сдаваться или нет?


1000 

Король в окружение взят,
Но это приятно на диво.
Когда ты теряешь ферзя,
Ты делаешь это красиво.

Навстречу метнулась ладья,
И сладко под ложечкой ноет.
Меня не устроит ничья,
Я выберу нечто иное:

Скорее своди с ума –
Ресниц оглушительный взмах – 
Шах.

И всё накрывает тьма –
Зыбучих волос аромат – 
Мат.

ПЕРЕВОДЫ 
Из старинных песен
If music be the food of love.

С англ.
Слова Генри Хевининхэм 
Музыка Генри Перселл

Питают музыкой любовь,
Воспой и ей меня насыть;
Душой усладу вновь и вновь,
Не пресыщаясь, стану пить.
Твой вид, твой взгляд твердят о том,
Что ты есть музыка во всём.

Столь наслажденье велико,
Что боль с ним под руку идёт.
И взор уязвлен глубоко,
Хотя лишь музыка поёт.
Как мне спастись от чар твоих?
Сполна вкусить с тобою их.

Come again.

С англ. 
Музыка Джон Дауленд


О, вернись!
Любовь зовет нас в рай,
Восторгам покорись,
Мне снова право дай
Смотреть, внимать, сжимать, желать, сгорать,
С тобою вновь в объятьях умирать.

О, вернись!
Я б с горя сгинуть мог,
Презренье, чуть продлись,
Покинут, одинок.
Сидеть, вздыхать, рыдать, слабеть, пасть ниц –
Смертельна боль, и муке нет границ.

Новый день
Мне обещает свет,
Но солнца нет и нет,
Мне больно видеть тень.
Была со мной мила – весна цвела,
Нахмурилась – зима скорбей пришла.

Не уснуть:
Сны полны сладких грёз,
И очи полны слёз.
Не радуют ничуть
Чужих услад плоды, чужой успех,
Мне суждено ненастье, а не смех.
Много дней
Я верен остаюсь,
Но как в слезах ни бьюсь,
Не тронуть сердце ей.
Её глаза – огонь, душа – тверда,
В них милости не встречу никогда.

О Любовь,
Ты ей не отомстишь,
Ей сердце не пронзишь,
Как стрелы ни готовь.
Что я не смог слезой, тоской, строкой,
Тем более не сможет дротик твой.




Man is for the woman made

С англ.
Слова Пьер Антуан Мотто
Музыка Генри Перселл 

Бог, Бог, Бог –
для женщины мужчину Бог создал,
Для мужчины – женщину;

Как для клячи сеновал,
Как для жидкости бокал,
Как для скипетра казну,
Как для плуга целину,
Так, так, так–
для женщины мужчину Бог создал,
Для мужчины – женщину.

Как для ночи мадригал,
Для прохлады – ветра шквал,
Как для якоря волну,
Для обеда – ветчину.

Так, так, так–
для женщины мужчину Бог создал,
Для мужчины – женщину.

Взять хоть ту, чья жизнь – скандал,
Или ту, чья честь – кристалл,
С рыжиной ли, в седину,
Деву, вдовушку, жену,

Все равно
для женщины мужчину Бог создал,
Для мужчины – женщину.
What if a day

С англ.
Слова и музыка Томас Кэмпион

1.
Что, если час, или день, или год
нам подарит рай столь сладких утешений?
Случай ужель зачеркнуть не дерзнёт
час торжества тьмой столь горьких сокрушений?

Счастье, младость, честь, краса –
Цвет, что цвесть устанет.
Жар любви, утех тщета –
Тень, что вмиг престанет.
Дни щедры до поры,
Ум играться волен.
Грянет час, всяк из нас
Будет обездолен.

2.
Мир наш – песчинка в пространстве вокруг.
А человек есть песчинка в мире этом.
Что нам, песчинкам, тщеславиться вдруг,
Чем нам гордиться, затерянным где-то?

Ненадежён наш удел,
Несть у нас иного.
Дням довольства есть предел,
Ускользают снова.
Ход времён не стеснён,
Время шаг не прячет.
Тайный рок ставит срок
В радости и в плаче.

I care not for these ladies

С англ.
Слова и музыка Томас Кэмпион

1.
Мне дела нет до леди,
Которым лесть мила.
Нужна мне Амариллис,
Девчонка из села.

Ей краса природой,
Не мастерством дана.

Припев:
Склонюсь к её руке,
«Отстань», – кричит в ответ.
Зато в укромном уголке
Она не скажет «нет».

2.
Подушку леди надо
И ложе попышней.
Нужна мне лишь беседка
И ворох листьев в ней –

Да и Амариллис,
Румяна и свежа.

Припев:
Склонюсь к её руке,
«Отстань», – кричит в ответ.
Зато в укромном уголке
Она не скажет «нет».

3.
Несёт мне Амариллис
И фрукты, и цветы.
А леди чистым златом
Осыпать должен ты.

Золото оставь им,
А мне смуглянку дай.

Припев:
Склонюсь к её руке,
«Отстань», – кричит в ответ.
Зато в укромном уголке
Она не скажет «нет».



My mind to me a kingdom is

С англ.
Слова Эвард Дайер.
Музыка Уильям Берд.

Царство моё есть разум мой,
Род совершенства во плоти,
Он превосходит дар любой,
Что смертный может обрести.
Коли в душе явится страсть,
Мой разум запретит мне пасть.

Никто – ни знатность, ни успех,
Ни мощь, ни злато, ни сребро,
Ни обольщенных женщин смех,
Ни припасённое добро –
Меня в рабы взять не сумел,
Ибо мой разум их презрел.

Отрады должность не даёт,
Поспешный взёет – и вниз ты пал.
Богач всю жизнь подвоха ждёт,
Боясь утратить капитал.
Труд добывать, страх потерять
Мой разум не желает знать.

Надменность власти мне претит,
Без лишнего мне жить вольно:
Что разум мой обогатит,
На то я и смотрю давно.
Как царь, я праздную успех,
Мой разум вся вместит и всех.


Терплю, что прочий не снесёт,
В житейских не тону волнах.
Мне зависть сердце не грызёт,
Моей душе чужда она.
Жизнь проклинать не тороплюсь
И встретить смерть я не боюсь.

Я в простоте привык ходить,
Защиту совесть мне дарит,
Не тщусь вельможам угодить,
Гнать тех, кто мене знаменит.
Живу я так, умру я так,
Вот если б то же делал всяк!

God Rest You Merry, Gentlemen
С англ.

О тайна Рождества, Рождества.
О тайна Рождества.

Бог силу радости нам дал,
Тревоги прочь гони.
Исус Христос, Спаситель наш,
родился в эти дни,
Нас, заблудившихся, спасти
из Вражьей западни.

Благословен ты, Вифлеем,
Где Свет сошел во тьму.
Младенец Матерью рожден
В пещере, не в дому
Спасти от рабства у греха
всех верящих Ему.

Не бойся, – Ангел говорит,
Гони от сердца страх.
Родившийся Спаситель спит
У Девы на руках.
Он власть и силу Сатаны
Пришёл повергнуть в прах.

Давайте Бога прославлять,
Наполним песней дом,
Друг друг братски обнимать,
Собравшись за столом,
И милость Божью возвещать
Весёлым Рождеством.

Из Эмили Дикинсон 

С англ.
387

Сладчайшей ереси принять –
Ему и Ей – привычно им,
Друг друга в веру обращать,
Хоть та и хороша – двоим.

И храмы ей везде стоят –
И прост в них ритуал –
И неизбежна благодать –
Безбожно – потерпеть провал.


748

Октябрь – я бросила Вязанье –
Сказал – Красители Мои
Заткнут за пояс и Фламинго –
Сказала – Покажи Мне их –

Я выбрал – Кошениль – считаю,
Что за похожесть на Тебя –
И Сумрачнее – Окантовку –
Она похожа на Меня –



1186

Восторг на землю шёл –
Здесь поселиться –
но слишком мало дня,
И ночь не длится –
Снять угол у души. Одна помеха:
Никто не взял жильца –
И он уехал.

1544

Кто небеса не встретил тут,
И там найдёт с трудом.
Соседний угол ангел снял,
А мы сменили дом.


Из разных авторов 

Дары. Сара Дисдейл

С англ.

Я смех любови первой
Дала. И плач – второй.
Дала молчанье третьей –
Оно всегда со мной.

Одна дала мне пенье,
Вторая – взгляд во вне.
Но эта, третья, душу
Мою вручила мне.


В том не моя вина. Шодерло де Лакло

С франц.
Письмо 141, "Опасные связи"

Мой ангел милый, такова
Натура нам дана:
Все приедается, мой друг,
В том не моя вина.

Четырехмесячный роман
Накрыл нас, как волна,
Но даже он наскучил мне,
В том не моя вина.

Коль добродетели твоей
Моя любовь равна,
Не диво, что их больше нет.
В том не моя вина.

Поскольку ты была ко мне
Безжалостно нежна,
Я вынужден был изменять.
В том не моя вина.

Тобой пожертвовать велит
Мне женщина одна,
Безумно я люблю её.
В том не моя вина.

Ты в преступленье всяких клятв
Винить меня вольна,
Упрямство — женская черта.
В том не моя вина.


Иных любовников найти –
Идея не дурна.
Она не нравится тебе?
В том не моя вина.

Прощай, мой ангел, я вкусил
Твоих услад сполна.
Быть может, я ещё вернусь.
В том не моя вина.




Лэ "Соловей". Мария Французская

Со старо-франц.

01 Всё то, что скажет мой рассказ,
02 Бретонец сказывал до нас.
03 «Лест́́и́к», насколько знаю я,
04 Зовётся сказ в его краях.
05 Он во французском «Росиньоль»,
06 И «Нихтегейл» в английском, что ль.
А средь снегов, лесов, степей
Он носит имя «соловей» (примечание переводчика).
07 В стране, где всё произошло,
08 Был славный город Сан-Мало.
09 Два храбрых мужа жили в нём,
10 Впритык один к другому дом.
11 Служенье их всегда несло
12 Доход и славу Сан-Мало.
13 У одного жена была,
14 Она красавицей слыла,
15 Сладкоголоса и умна,
16 Добра, учтива и стройна.
17 Другой тогда был не женат,
18 Отважен, милостив, богат,
19 Среди собратьев и друзей
20 Он честью славился своей,
21 Легко богатство добывал,
22 Именье щедро раздавал.
23 Жену соседа он любил,
24 Так предан, так настойчив был
25 И так хорош в глазах у всех,
26 Что вскоре ждал его успех:
27 Нетрудно воспылать огнём
28 К тому, кто рядом день за днём.

29 Они, друг друга полюбив,
30 Хранили в тайне свой порыв.
31 Об их любви никто не знал,
32 Не вопрошал и не мешал.
33 И помогало им весьма,
34 То, что так близко их дома,
35 Вплотную, рядышком стоят,
36 И между ними нет преград
37 С земли до самой вышины,
38 Помимо каменной стены.
39 Из комнат дама сквозь окно,
40 Когда оно отворено,
41 Могла беседовать тесней
42 С любимым, и любимый с ней,
43 В окошко кинуть письмецо,
44 С той стороны поймать кольцо.
45 Не омрачало ничего
46 Их чувства, кроме одного:
47 Не властны были визави
48 Вкусить совместно мёд любви,
49 Ведь у жены – конвой вокруг,
50 Когда отсутствует супруг.
51 Зато они могли вдвоём
52 И тёмной полночью, и днём
53 Через окошко говорить.
54 А кто бы мог им воспретить
55 В окно глядеть в урочный час
56 И не сводить друг с друга глаз?
57 Так долго длилась их любовь,
58 Что лето наступило вновь.
59 Зазеленел и лес, и луг,
60 И зацвели сады вокруг,
61 И птицы с нежностью поют,
62 Среди цветов найдя приют.
63 Любовь, лишь чуть уступишь ей,
64 Стремится сделаться прочней.

65 Тот рыцарь, молвлю всё, как есть,
66 Любовью был охвачен весь.
67 И даме сердца не сберечь –
68 Полны любовью взор и речь.
69 Когда луна в ночи мелькнет,
70 Едва супруг её уснет,
71 Вставала дама, шла к окну,
72 Накинув мантию одну,
73 В окошко выглянуть, где ждёт
74 Друг милый ночи напролёт.
75 За ночью ночь они без сна
76 Часы проводят у окна.
77 Друг друга видеть сквозь окно –
78 Вот всё, что было им дано.
79 Так часто ложе покидать
80 Пришлось, что муж стал вопрошать,
81 Куда, зачем она идёт,
82 Когда с постели их встаёт?
83 Она ему в ответ: «Мой сир,
84 Одна отрада на весь мир –
85 Послушать пенье соловья.
86 Его лишь только слышу я,
87 Нет наслаждений сильней,
88 Чем этот нежный соловей.
89 Ах, так чудесно он поёт,
90 Что сон ко мне никак нейдёт».
91 Когда муж это услыхал,
92 Зловеще он захохотал.
93 Решил ей преподать урок:
94 Поймать соловушку в силок.
95 Муж – господин в дому, и есть,
96 Кому силки и сети плесть,
97 Чтобы поставить их в саду
98 Певучей птице на беду,
99 Не пропустив ни дуб, ни вяз,
100 Чтоб соловей верней увяз.

101 А как поймали, с соловьём
102 Пришли, неся его живьём.
103 Был крепко связан соловей,
104 С ним муж спешит к жене своей.
105 «Вы здесь? – Стучится к ней в покой, –
106 Придите говорить со мной!
107 Я соловья поймал сейчас
108 Того, что беспокоил Вас.
109 Не будет он, клянусь я Вам,
110 Теперь будить Вас по ночам».
111 Услышав всё это, жена
112 Была печалью сражена.
113 И господину говорит,
114 Что птица ей принадлежит:
115 «Отдайте мне её скорей!»
116 Но, как неслыханный злодей,
117 Муж шею соловью свернул,
118 И труп жене на грудь швырнул,
119 У сердца окровавив шёлк,
120 И прочь из комнаты ушёл.
121 Жена над тельцем соловья
122 Рыдала горько, тех кляня,
123 Кто предал соловья на смерть,
124 Кто плёл силок и ставил сеть,
125 Кто счастье отобрал у ней.
126 Увы мне, нет беды страшней:
127 Я не смогу в ночи вставать,
128 И то окошко открывать,
129 И друга видеть там в окне.
130 Боюсь, он не поверит мне,
131 Что я любовь к нему храню.
132 Как я ему всё объясню?
133 Пошлю ему я соловья,
134 Узнает он, что знаю я.

135 И златом по парче тот час
136 Был ею вышит весь рассказ.
137 В парчу соловушку кладёт
138 И своего слугу зовёт.
139 И отнести велит ему
140 Посланье к другу своему.
141 Слуга тот к рыцарю идёт,
142 От дамы весть ему несёт:
143 Всё, что случилось, сообщить
144 И соловья ему вручить.
145 Когда послание гонца
146 Услышал рыцарь до конца,
147 Был сильной скорбью поражён,
148 Но был умом вооружён.
149 Ковчежец выковал такой,
150 Не из железа, не простой,
151 Из злата и из кости весь,
152 Камней драгих на нём не счесть.
153 И в этот дорогой ковчег
154 Он соловья сокрыл навек,
155 Запечатлев на нем печать,
156 Чтоб впредь всегда с собою брать.
157 Не тайна случай тот совсем,
158 Теперь о нём известно всем.
159 Бретонец написал о нём,
160 Тот лэ зовется «Соловьем».

ПО МОТИВАМ


В письме, что я отправил, ни строки
Тебе не написал я, ни полслова,
Решив – ты будешь с радостью готова
Сама заполнить чистые листки.

Гёте. Сонет X. (1807-8)
Пер. с нем. Р. Нудельман.


Коломбина

(с франц.)

Весь небосвод в порезах и в крови,
Бриз подгоняет лодку на реке.
Из королевских вестников любви
Моя голубка у меня в руке.

Держу её в руках – письма с ней нет,
Но перья передали ласку рук,
И взгляд твой, и дыхание, и свет,
И тишину на сотни миль вокруг,

Твой легкий вздох, прохладу, даль небес,
Дня сумерки – их теплую золу...
Темнеет... И пора вернуть тебе
Воздушный белоснежный поцелуй.

С моей руки он вспархивает в ночь,
Уйдя за миг в глухую синеву.
И, повторив твое письмо точь-в-точь,
Напрасно я назад его зову.



Незабудки
(с англ.)

Ты лети, моя голубка,
Ношу в клювике неси.
Есть у милой незабудка –
Лепесточек попроси.

Лепесток за лепесточком
Выбрось в омут вдалеке.
Лепестков в её цветочке –
Сколько пальцев на руке.

Не смотри усталым глазом,
Полетай скорей назад!
Не забыть любимой сразу –
Незабудок полон сад.

Примечания

1. ит.: Удачи, дружище (прощай, моя жизнь)
2. нем., исп., фр., англ., греч.: Я тебя люблю
3. англ.: Наступает зима
4. англ.: Добро пожаловать